Глаза
— Что?.. — ужаснулась Руми. — Повтори — что ты сделал?..
— Да ничего особенного, — сказал Хева. — Просто снимал эту чертову повязку. Ненадолго. Ну, знаешь, просто чтобы узнать, как это будет.
— Совсем с ума сошел? — Руми гневно фыркнула. — Хочешь ослепнуть?
Хева успокаивающе похлопал ее по руке.
— Со мной все в порядке, — сказал он. — Первые несколько минут было, правда, не по себе. Слишком яркий свет, глаза заболели…
— Вот! А потом наступает слепота!
— Да ничего подобного, — сказал Хева. — Потом привыкаешь. Начинаешь видеть. Знаешь, это… Я не знаю, с чем сравнить. Дома, деревья, трава на земле… Ты знала, что трава и листья одинакового цвета?.. А деревья… Они огромные! Нет, я знал, конечно, что они вырастают высокими. Помнишь, лет пятнадцать назад в переулке упало дерево?.. Мы тогда ходили в старшие классы, помнишь?.. Я успел ощупать это дерево, пока его не убрали. Оно тоже было большое… Но послушай, когда видишь их перед собой, а они поднимаются высоко-высоко, и приходится задирать голову, чтобы увидеть вершину…
— Даже слушать не хочу, — перебила его Руми. — Бред какой-то — рассматривать деревья! Что дальше — будешь их облизывать, чтобы узнать, какие они на вкус?
— Да при чем тут это? — удивился Хева. — Я тебе говорю о том, что смотреть вовсе не опасно, а даже интересно. Это… захватывающе, что ли. Просто попробуй! Ну же, давай! Сама почувствуешь…
Он нащупал руку Руми и легонько потянул ее к себе.
— Давай, идем на улицу. Снимем повязки на пару минут.
Руми выдернула руку.
— Совсем сдурел? Никуда я не пойду!
— Говорю тебе — это безопасно! К тому же, если почувствуешь себя плохо — можно ведь сразу надеть повязку обратно.
— А можно просто не снимать, — сердито сказала Руми. — Слушай, мне плевать на деревья. Я не хочу, чтобы мои глаза ослепли.
— И для этого ты никогда не снимаешь повязку, — сказал Хева. — Зачем тебе тогда вообще нужны глаза?
— Отстань! — рассердилась Руми. — Хочешь рисковать жизнью — валяй, твое дело. Снимай повязку с глаз, смотри на деревья, на траву, на что там еще. А я простой нормальный человек. Мне вполне достаточно ушей и рук, чтобы ориентироваться в пространстве.
Она нащупала на столе радиоприемник и сердито крутанула ручку. Из динамиков донеслись хриплые ноты. Хева молчал. Некоторое время Руми делала вид, будто слушает музыку. Потом сказала:
— Слушай, Хева. Я могу попросить тебя, как друга?
— Конечно.
— Не делай так больше, хорошо?
— Не делать как?
— Ты все понял, не прикидывайся, — рассердилась было Руми, но сразу сбавила гневный тон. — Ты намеренно вредишь своему здоровью. Ты ведь знаешь, мы закрываем глаза не просто так. По радио постоянно объясняют… Пойми, я твой друг, и хочу тебе добра. А эта твоя склонность к саморазрушению… Слушай, не сердись только. Я думаю, тебе стоит поговорить с психологом.
— Твой дом такого же цвета, как земля, — тихо сказал Хева. — Я посмотрел перед тем, как войти. У нас вообще очень некрасивые дома. Грязные, унылые коробки. Они выглядят как… не знаю… как скрип ногтя по стеклу. Как вкус жеваной бумаги… А вот трава — она прекрасна. Я видел в ней несколько цветков. Знаешь, эти, одуванчики. На ощупь они ничего особенного, но их цвет… Ты бы поняла, если увидела.
— Ты совсем меня не слушаешь, да?.. — голос Руми задрожал от негодования. Хева не слушал ее.
— И деревья тоже красивые. Жаль, что их так мало. Они высокие и упираются вершинами в небо. Руми, ты должна, ты обязана увидеть небо. Это что-то невероятное, Руми, поверь мне.
Руми схватила его за плечо. Провела ладонью по шее, нащупала ухо и жесткий ежик волос.
— Ты без повязки, — сказала она потрясенно.
— Я без повязки, — сказал Хева.
— И ты меня… видишь?
Хева замялся.
— Здесь довольно темно, — сказал он. — Жаль, что у нас нет окон в домах. Если бы были окна, я бы тебя видел. Но я могу различить силуэт. А если мы выйдем на улицу…
— Нет! — Руми отдернула руку. — Нет! Я не собираюсь рисковать…
— Да послушай же ты! Нет никакого риска. Нам просто врут. Нам врут, что мы ослепнем или умрем, если снимем эти проклятые повязки. Мы живем в вечной темноте, как какие-нибудь крысы в норах. А все ради чего?.. Чтобы мы думали, будто мы живем лучше всех, и не замечали, в каких отвратительных домах мы ютимся, не видели, какую дрянь мы едим, не знали, какую убогую одежду носим…
В дверь громко постучали. Хева вздрогнул.
— Ты кого-то ждешь?..
Руми не ответила. Поднявшись со стула, она прошла к выходу:
— Кто там? — и замерла, чуть склонившись ухом к пластиковой двери.
— Полиция. Откройте.
— Не открывай! — зашипел Хева. — Пожалуйста, не откры…
Но она уже нащупала замок. Лязгнул металл, скрипнули петли, длинная полоса света упала от двери прямо к ногам Хевы.
— В вашем доме находится человек без повязки, — сказал полицейский. — Мы знаем, что он вошел сюда.
Хева увидел, как Руми непроизвольно прикрыла ладонью рот. У нее перехватило дыхание, но она все же нашла в себе силы выдавить:
— Нет. Нет, ко мне никто…
— Не отрицайте. Мы знаем, что он сидит в вашей комнате.
Полицейский легко оттолкнул Руми и перешагнул порог.
— Вставайте, — холодно сказал он, протягивая руку Хеве. — Вы пойдете с нами. Это необходимо для вашей безопасности.
— Но я не сделал ничего…
— Встать! — рявкнул полицейский, хватая Хеву за локоть. В дверях замаячили еще две тени.
— Как вы узнали? — вдруг спросила Руми. — Как вы узнали, что он здесь? Вы не могли его слышать!
Она прикоснулась к полицейскому, быстрыми движениями дотронулась до спины, шеи, волос.
— Вы… Тоже…
— Отойдите, — посоветовал ей полицейский. — Не вынуждайте нас применять силу.
Он вытолкнул поникшего Хеву за дверь, щелкнули наручники, кто-то цепко ухватил его за запястье. Ошеломленная Руми стояла, держась рукой за стену.
— Но почему? — спросила она. — Он всего лишь снял повязку! Это не преступление!
— Суд разберется, — бросил на ходу полицейский. — Вам не стоит вмешиваться в это дело.
— Но вы и сами не носите повязок! — воскликнула Руми.
Полицейский остановился и обернулся.
— Возможно, — сказал он. — Но это тоже делается для вашей безопасности. Мы идем на риск, чтобы уберечь вас от проблем.
Он бросил взгляд на своих спутников, уводивших Хеву вниз по улице.
— Надеюсь, вы-то не будете вредить себе?
Руми судорожно поправила повязку. Руки ее тряслись.
— Вот и хорошо, — похвалил ее полицейский. — Вы молодец. Мы свяжемся с вами, когда потребуются ваши показания.
Она без сил привалилась боком к стене и слушала, как удаляются шаги. Потом она разрыдалась.
Несколько минут спустя, кое-как успокоившись, она вернулась в комнату. Найдя на ощупь нужный ящик комода, она запустила в него руку. Пальцы прикоснулись к плотной ткани. Крепко зажмурив глаза, она сдернула с лица мокрую от слез повязку, уронила ее на пол и взяла из ящика чистую. Привычным движением расправила и поднесла к лицу.
На секунду она замешкалась.
Потом пальцы сами собой завязали повязку на затылке. Руми с облегчением выдохнула.
— Что ты наделал, Хева, — сказала она в темноту. — Что ты наделал?..
Алексей Березин
